25 марта 2010

Старые ценности новой семьи // Квир-кино на Берлинале, 11-21 февраля 2010

Впервые опубликовано в украинском журнале ПРОSTORY.

В этом году Берлинскому кинофестивалю исполнилось 60 лет. На экранах кинотеатров перед показами новых фильмов часто мелькали черно-белые хроники периодов «после Войны» и «возле Стены», подчеркивая географическую близость фестиваля важным историческим событиям. Берлинале уже много лет славится своим критическим взглядом на актуальные социально-политические проблемы в мире. Фильмы-победители последних лет затрагивали темы преступности и коррупции («Элитный отряд»), насилия и послевоенных травм («Грбавица», «Молоко печали»). Главной на Берлинале 2010-го года, по словам директора фестиваля Дитера Косслика и многочисленных кинокритиков, оказалась неполитическая, на первый взгляд, тема – семья.

Действительно, больше половины фильмов, представленных в конкурсной программе Берлинского кинофестиваля 2010-го года, – семейные истории. Среди них и фильм-победитель турецкого режиссера Семиха Капланоглу «Bal» («Мёд»), в центре внимания которого маленький мальчик, переживающий исчезновение отца. Такое возвращение кино из политики в семью можно объяснить многочисленными политическими разочарованиями последних лет и нестабильностью в условиях мирового экономического кризиса. Актуальность темы обусловлена также так называемым «кризисом семьи», характерным для многих западноевропейских стран. Его симптомы: уменьшение количества бракосочетаний и увеличение – разводов, низкая рождаемость, общая тенденция к индивидуализации и возникновение таких новых понятий как, например, «партнер на отрезок жизни» (нем. Lebensabschnittspartner). Интересно, что «главная тема» фестиваля в этот раз вышла далеко за пределы конкурсной программы, а сама семья – за пределы традиционных представлений о ней. Особенно активное участие в дискуссии на тему семейных ценностей на Берлинале 2010 принимали квир-фильмы.

Практически треть из тридцати лгбт-фильмов фестиваля в той или иной степени затронули проблемы отношений с родными и близкими. Квир-премия Берлинале – медведь Тедди – досталась картине американки Лизы Холоденко «The Kids Are All Right» («Дети в порядке»), драме-комедии о лесбийской семейной паре. Следует заметить, что в отличие от фильмов, речь о которых пойдет ниже, этот фильм шел в рамках основной официальной программы (хоть и вне конкурса). Это привлекло к нему живой интерес широкой публики и обеспечило видное место в газетных репортажах.

«The Kids Are All Right»  – образовательное и веселое кино. Женщины Ник (Аннет Бенинг) и Джулс (Джулианн Мур) состоят в многолетнем браке со всеми вытекающими последствиями идеального жизненного сценария: у них есть двое взрослых замечательных детей, большой красивый дом и налаженный быт. Но мирную картину нарушает любопытство: в какой-то момент дети решают выяснить, кто их общий биологический отец… Все, что происходит на экране дальше, не оригинально но, возможно, несколько ново для зрителя: у Джулс, одной из мам, начинается роман с Полом (Марк Руффало), биологическим отцом ее детей. Такое развитие событий логично вписывается в символический порядок гетеронормативного общества: мужчина (в психоаналитическом понимании – фаллос), появившийся в кадре, проникает в феминное визуальное пространство и овладевает им. Правда, ненадолго. В фильме Лизы Холоденко побеждает семья, а внешнее вторжение оказывается вытесненным за пределы видимости. Таким образом, фильм Холоденко говорит о меньшинстве на языке большинства, в какой-то мере он даже заигрывает с гетеросексуальной публикой. Страсть, которую мы видим, – это страсть между Джулс и Полом, в то время как лесбийский секс ограничивается вялой игрой с фаллоиммитатором. Кроме того, сама семья Ник и Джулс воплощает привычную патриархальную модель. Символически Ник берет на себя функцию мужчины, кормильца, который держит все под контролем, а Джулс женщины-хозяйки, вырастившей двух детей. Эти функции они максимально воплощают и визуально: в манере одеваться, в стрижках, в поведении. Семья Ник и Джулс, на самом деле, во всем абсолютно привычна, за исключением того, что обе героини – женщины. Ценой конформизма и знакомых мелодраматических приемов Лиза Холоденко удерживает внимание традиционного зрителя, чтобы практически перед титрами оправдать в его глазах существование однополой семьи. На вопрос, почему выбран моногамный лесбийский happy end, Лиза Холоденко отвечает уверенно: «Для меня – это правдивый конец этой конкретной истории. Конечно, биологический отец может в будущем иметь связь с детьми. Меньше всего мне хотелось сделать из этой истории хиппи-коммуну 60-х, где Джулс бы путешествовала между спальнями Ник и Пола. Я не верю в то, что семья с подобной структурой возможна».

Скептически смотрит на идеалы 1960-х и героиня документального эссе Михаэля Штока «Postcard to Daddy» («Открытка папе»), его собственная мать. В разговоре с сыном-режиссером она признается: «Твой отец пытался объяснить мне, что необязательно быть с одним партнером всю жизнь. То были времена свободных идей, я думала, может, он прав, может, все эти семейные идеалы отошли в прошлый век. Но потом я осознала, что это не для меня,  и мне нужна крепкая традиционная семья». «Postcard to Daddy» – экспериментальный в своем роде фильм, раскрывающий проблему сексуального насилия в семье. Михаэль Шток описывает свои инцестуальные отношения  с отцом и их тяжелые последствия для его дальнейшей жизни. За смелость, честность и художественную проникновенность этот фильм получил премию фестиваля «Золотая Эльза».

Как и прежде, актуальной для лгбт-сообщества остается проблема каминг-аута (англ. coming out), так называемого «выхода из подполья». В секции фестиваля «Панорама» 2010 года об этом переломном моменте повествуют целых три истории в разных кинематографических жанрах. «Mine Vaganti» («Мина на теле») Ферзана Эзпетека – душевная семейная комедия, действие которой происходит в консервативном итальянском городке. Томассо (Риккардо Скармачо), младший сын, собирается за ужином признаться своей семье в своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Удивительным образом его опережает старший брат Антонио (Алессандро Прециози): он поднимает бокал, стучит по нему вилкой, призывая всех слушать и… совершает собственный каминг-аут. За этим признанием следует настоящая семейная драма.

Не только молодые члены семьи сталкиваются с трудностями понимания и принятия в семье. Герой драмы «L'Arbre et la forêt» («Семейное дерево»), глава семейства Фредерик (Ги Маршан) только после смерти гомофобного брата находит в себе силы признаться родственникам в своей гомосексуальности. Во время войны Фредерик был отправлен в концлагерь по причине своей ориентации, а когда оказался на свободе, принял решение жить «как все» и завести семью. В будущем это означало для него вести двойную жизнь. Но прошло много лет, а семья уцелела. В чем же загадка? Общими усилиями Фридерик и его жена Марианна (Франсуаза Фабиан), которая давно знала о сексуальных предпочтениях мужа, создали собственную модель семьи, основанную на дружбе, доверии и поддержке. И так они прожили больше тридцати лет. Этот фильм французских режиссеров Оливье Дюкастеля и Жака Мартино – отображение истории целого поколения геев и лесбиянок, которые пошли по пути наименьшего общественного сопротивления, тем самым обеспечив себе «раздвоение личности» на всю жизнь: формально – семью, в повседневности – перманентный поиск интимных отношений за пределами домашнего очага.

Третья история каминг-аута – самая грустная. Фильм «Cuchillo de palo» («108») Ренаты Коста – это документальное расследование молодой женщины о смерти ее дяди во время диктатуры в Парагвае в 1980-х. В список «108» в то время вносили имена геев, которых впоследствии преследовали, сажали в тюрьмы, убивали. Попадая в список «108», человек совершал принужденный «выход из подполья», о его ориентации узнавали не только близкие, но и все общество  «108» – это клеймо, унижение в глазах других. Но даже не жестокость власти  навевает особую грусть, а разговоры Ренаты с ее отцом. Режиссер спрашивает отца о его брате Родольфо, о том, почему ее в детстве всегда ограждали от общения с ним. Даже после смерти Родольфо отец считает его самого виновным в произошедшем. Он всегда желал своему брату судьбы, как у героя фильма «L'Arbre et la forêt» – смириться и «быть таким, как все». К сожалению, отец Ренаты так и не понял, что не каждому это под силу. Особенно обескураживает универсальность, «вненациональность» такого мышления: многие гомосексуальные люди во всем мире, не имея права создать собственную семью, вынуждены разрывать отношения с родителями и близкими родственниками.

Все три фильма убеждают в одном: каминг-аут – это сложная психологическая ситуация, где в борьбу вступают как общественные, так и личные ценности. Отцу Антонио в фильме «Mine Vaganti» все время кажется, что над ним смеются посетители кафе, сидящие рядом с ним. Именно из-за подобной боязни быть осужденным и осмеянным многие не могут принять своих родственников такими, какие они есть. Вторая причина глубоко эгоистична. Так, например, у родителей гомосексуальных детей часто понижается самооценка, потому что их дети не оправдывают их собственных ожиданий, разрушают родительское видение будущего. Все эти причины переплетены друг с другом и образуют логические взаимосвязи, ведь те или иные ожидания продиктованы обществом, а страх глубинно индивидуален.

Возвращаясь к структуре семьи и к ее формальной стороне – браку, следует упомянуть комедию испанского режиссера Мигеля Альбаладейжу «Nacidas para sufrir» («Рожденные для страданий»). Старая дева Флора (Петра Мартинез), проживающая в испанском селе, решает вступить в брак со своей служанкой Пуритой (Адриана Озорес), дабы избежать опеки монашек и заручиться надежной поддержкой ее любимой помощницы пожизненно. За это она собирается оставить Пурите наследство. Когда сельский священник слышит о столь формальной причине и так недопустимого для него союза, он вскрикивает: «Так значит, у вас брак по расчету?». На что Флора спокойно отвечает: «Как и все остальные браки, дорогой». Иронично критикуя институт брака в начале, под конец фильма Флора сама попадает в неприятнейшую из его ловушек: от нее уходит жена и забирает все имущество. Без поцелуев и без эротических сцен – на экране несомненно любовная история, достигающая счастливой кульминации в традиционном: «Ты выйдешь за меня (снова)?».

Фильм «Open» («Открыто») режиссера Джейка Юзны, получивший  специальный приз Тедди-жюри, пожалуй, самая смелая и радикальная картина «Панорамы» этого года. В центре событий – две транс-пары. Одна из них состоит из двух очень похожих друг на друга женщин (в прошлом обе они были мужского пола). Благодаря пластической хирургии героини стали буквально отражением друг друга. Вторая пара, на первый взгляд, пара геев – Ник (Даниэль Людтке) и Сид (Морти Даймонд), с той только разницей, что Сид раньше был женщиной. Мужчины переживают сильную влюбленность, период, когда только зарождаются чувства. В это время происходит, однако, нечто непредвиденное – Сид беременеет. Казалось бы, странная, непостижимая ситуация. Но что же мы видим на экране? По причине случившейся беременности молодые люди решают, как это часто случается и в гетеросексуальных парах, создать семью. Все, что перед нами, – знакомые, всем понятные чувства: сомнения, страх, забота друг о друге, любовь, готовность к большим переменам. Но все же, если «The Kids Are All Right» подчеркивает схожесть традиционных и нетрадиционных семей, «Open» не боится показать и их инаковость, их «другие» проблемы. В первую очередь – это проблема несоответствия общественным представлениям, постоянная необходимость «вписываться» в ту или иную категорию пола/гендера, одиночество, осуждение и т.д.

Атмосфера преддверия новой семьи, в которой находятся Ник и Сид где-то напоминает уже существующую ситуацию семей лгбт-сообществ. Такие семьи уже есть, но само понятие «другой» семьи еще находится в процессе становления. По всей видимости, именно за вклад в развитие темы «другой» семьи Лиза Холоденко и получила премию Тедди. «The Kids are All Right» – это не разговор с лесби-сообществом как, например, в случае обладателей Тедди 90-х  «Go fish» и «Watermelon woman». Лучший художественный квир-фильм 2010-ого года – убедительная попытка сказать большинству: посмотрите, мы такие же, как вы, мы также любим, так же стареем, растим таких же детей. Нерешенным, однако, остается вопрос: неужели для того, чтобы представить квир-сообщество широкой публике, нужно адаптировать его к традициям гетеросексуального большинства, лишить его субверсивности и самобытности, убедить зрителя в том, что «другое» не представляет угрозы для устоев постпатриархального общества?

В любом случае, боязнь того, что однополые семьи разрушат общепринятый гетеросексуальный порядок, кажется безосновательной. В целом, современное квир-кино не ждет революций, не призывает к ним, оно требует понимания. Его герои обращаются к зрителю с понятными общечеловеческими просьбами: примите нас всерьез, примите нас такими, какие мы есть, поймите нас, дайте нам быть теми, кем мы являемся, дайте нам жить с теми, с кем мы хотим жить т.д. Здесь не идет речь ни об эпатажной сексуальной свободе 70-х, ни о разрушении семьи как таковой. Вступая в общественную дискуссию, квир-кино, вместе с другими фильмами Берлинале 2010, предлагает новые горизонты в вопросе о реформировании и метаморфозах семьи. Оно помогает разнообразить не только гомо-, но и гетеросексуальные практики воспитания детей, распределения ролей в доме, общения друг с другом.

В этом контексте тема семьи приобретает и политическое значение. Ведь пока гомосексуальные люди будут подвергаться смертной казни, преследованиям, насилию, пока они будут вынуждены на протяжении всей жизни скрывать свою сексуальную идентичность, и до тех пор, пока они, как все еще во многих странах Европы, не будут иметь равных с гетеросексуалами прав на брак и воспитание детей, тема гомосексуальной семьи останется политической. Присутствие лгбт-фильмов на Берлинале делает дискуссию вокруг семьи живее и полнее, общество – внимательнее и помогает избавиться от таких болезней патриархата, как гомофобия, сексизм, неравенство полов. Квир-кино для европейского сообщества – неотъемлемая часть кинематографа, интересная широкому кругу, а не «геттоизированное искусство», атакуемое при малейшем нарушении молчания, как это происходит в Украине сегодня. Квир-культуру, будь то квир-секция в рамках кинофестиваля «Молодость» или антология гей/лесби/би-литературы, первым делом публично обвиняют в разврате и аморальности, не прислушиваясь к её сообщению. Такой порядок вещей требует перемен, ведь если украинское общество не научится терпимости, оно будет обречено на маргинализацию и отставание. Украина ничуть не меньше, чем западные страны, нуждается в создании новых моделей семьи и межчеловеческих отношений. Ведь в эпоху постоянной модернизации быта, образования, новых возможностей передвижения и других перемен «традиционная семья» не может оставаться прежней.

Инга Пилипчук

Инга родилась в Киеве, с 2008 года живет в Берлине, интересуется культурологией и гендерными исследованиями, любит кино, пишет статьи.

На Берлинском кинофестивале 2010 Инга была в составе жюри немецкого квир-журнала "Siegessäule" "Золотая Эльза".