27 августа 2018

Квир как танец, квир как перформанс

Понятие «квир» – одно из самых неоднозначных и имеющих множество трактовок. Нейтральное определение – зонтичный термин, объединяющий идентичности, не соответствующие гетеросексуальной и/или цисгендерной; кроме того, термин используется как описательный для обозначения ненормативных идентичностей и убеждений вообще. Суровый и всепринимающий, ускользающий и политически определённый, утопический и существующий здесь и сейчас: разнообразие интерпретаций термина «квир» напрямую связано с историей его появления.

Долгое время queer было гомофобным оскорблением. В 1980-х радикальные активист_ки, не согласные с позицией ЛГБТ-мейнстрима, «присвоили» это слово, превратив брань в гордое самоназвание. Очень быстро «квир» вышел за активистские рамки и стал использоваться повсеместно. В культуре «квирными» можно назвать множество произведений: от фильмов «нового квир-кино» до свежего сериала «Поза». Но в самом явном виде квир существует там, где задействованы тело, движение, подвижность гендера и вызов нормам.

Путь квир-танго: из Буэнос-Айреса через Гамбург в Петербург

Первый популярный танец, который бросил вызов гендерным и социальным нормам, – танго, появившееся в бедных злачных кварталах Буэнос-Айреса. В притонах и тавернах аргентинской столицы более ста лет назад мужчины уже танцевали с мужчинами, а женщины – с женщинами, обучаясь сложным движениям танца, соединившего в себе элементы хабанеры, креольской милонги и невиданной в контексте той эпохи свободы и чувственности тел. Но современная жизнь танца, отрицающего гетеронормативность, началась в середине 1980-х как манифестация новой свободы ЛГБТИК-людей. Центром этого танцевального движения стал Гамбург, а в 2001-м там же провели первый международный фестиваль танго. В России сообщество квир-танго активно развивается последние восемь лет.

Мерк, танцовщица и преподавательница Queer Tango в Петербурге

Я давно хотела заниматься танго, но идти в школу с традиционным распределением ролей по гендеру не очень стремилась. Случайно узнала об уроках квир-танго в клубе «Малевич» и стала заниматься там.

Важным всегда было вынести квир-танго из ЛГБТ-гетто: когда танцоры только появились, на них косо смотрели в традиционном танго-сообществе, хотели, чтобы мы ушли и «танцевали на своих милонгах (танго-вечеринках)». Для меня это стало вызовом – вывести квир-танго из чулана, не только развить в обычных людях терпимость к квир-танцорам, но и стать частью танго-сообщества.    

Для меня как феминистки важна видимость женщин-лидеров (танцующих партию ведущих) в танго-сообществе, чтобы у женщин была возможность выбирать, в какой роли танцевать, а не сидеть и ждать приглашения мужчин.

С моими друзьями Отаром, Мишей и Яной мы стали проводить первый в России питерский квир-танго-фестиваль. Потом ребята уехали из Питера, а я начала свой проект в «ДК Розы»: провожу занятия бесплатно, за донейшен. Моё самое трудное дело в танго – растить новых танцоров: я преподаю одна, без партнёр_ши, на это уходит много сил. Это суровое испытание для меня, но уже есть немало людей, которых я чему-то научила.

Потрясающим впечатлением было знакомство с одним из основателей квир-танго, Тиммом Кристенсеном из Гамбурга. Он оказался очень милым и скромным человеком, который до сих пор хранит афиши и фотографии первых фестивалей.

Для меня квир – это вызов нормативности в отношении гендера, традиционных ролей. Квир – это не обязательно про сексуальность и гендер. Квир может быть и в гетеросексуальной паре. Квирность – это способ существования, раскрытие сознания и создание разноплановых идентичностей.

Квир-перформансы и танцевальные спектакли

Марина Шамова, агендерный человек, телесно-ориентированный перформер, участница музыкального проекта «Техно-поэзия».

Несколько лет занималась постановкой танцевальных спектаклей. Спектакль «Расщепление» был посвящен теме множественной идентичности и затрагивал конфликт гендерквир-человека (персоны с идентичностью, отличной и от мужской, и от женской, – прим. ред.) с бинарной структурой (разделением только на два гендера – цисгендерно мужской и женский, – прим. ред.). В спектакле «Изгой» (2009) затрагивались проблемы эмоционального насилия внутри образовательных институций – школ, центров дополнительного образования, танцевальных учебных учреждений.

Уже лет пять занимаюсь телесно ориентированным перформансом. Также с 2017-го выступаю как квир-рэперка в кооперативе «Техно-поэзия» с Романом Осьминкиным и Антоном Командировым. Коллектив работает с квир-эстетикой, ненормативным телом, прекаритетом художника (отсутствие постоянного заработка и социальной защищённости, зависимость от непредсказуемых заказов, – прим. ред.), антифашизмом, антисексизмом.

Для меня понятие «квир» о том, что мы можем идентифицировать гендер других по своим представлениям, но не можем знать за других об их идентичности. Я лесбиянка, когда называю себя «она», и я гей, когда мой_я партнёр_ша называет себя «он», потому что я не цисгендерная женщина. Квир – «они», это про возможность быть многим.

Танец не может не солидаризироваться с квир-эстетикой. Но квир-аспекты не обсуждаются в танцевальных школах и образовательных учреждениях России. К сожалению, пространства ещё долго или вообще никогда не будут инклюзивными «по умолчанию».

Движение как терапия и способ эмансипации

Даша Че, живущая между Россией и США танцор_ка, изучила множество танцевальных и перформативных техник, а её Телаборатория – танцевально-телесный проект для ЛГБТ+ людей в России.

Фото Кати Полоз

Я гендерквир-человек, активист_ка, танцор_ка, преподаватель_ница и организатор_ка. Далее я буду говорить о себе то в женском, то в мужском роде, чтобы передать ощущение гендерной неопределённости.

В Калифорнии живу последние 14 лет. Телесностью стал заниматься с момента прихода в театр Буто (современный японский театр-танец) – изначально, чтобы как-то выразить стресс жизни в новой стране без хороших знаний английского, без семьи или поддержки рядом. Мне было сложно, я проживал это через тело.

Тогда же я соорганизовала дуэт буто-клоунады Fish Troupe с танцевальной партнёр_шей Деей ДеБрито. В то время мы жили маргинально и бедно, занимались dumpster diving (собирали еду на помойках), работали на временных работах, ходили на протесты. Во всех наших перформансах мы ставили вопрос исключённости, жизни на обочине в процветающей капиталистической стране, несправедливости бытия.

Для меня танцевальные практики всегда были инструментом объединения людей и групп, поиском общего языка. Полтора года назад я начала вести танцевальные занятия в доме престарелых в Окленде. Я организовывала танцевальные протесты: на Первомай в Питере в 2016 году и на ежегодный День Борьбы с Голодом в Сакраменто годом позже.

Меня увлекла тема того, каким образом мы существуем и двигаемся в пространстве в зависимости от того, как считывается наш гендер. Этот вопрос привёл к исследованию практик маскулинности в дуэте BroVogue в партнёрстве с трансгендерным танцором Морганом Тру. Целый год мы разбирали токсичную маскулинность и гомоэротичность в телах не цис-мужчин через наблюдение, повторение, телесные практики, организацию мастер-классов, говорение.

Проект Телаборатория впервые появился в 2013 году, когда я приехал в Петербург и решил, что мне важно провести ряд телесных практик для феминисток и квир-персон. Затем с помощью организации «Выход» я провёл мастер-класс креативных телесных практик для трансгендерных людей. Годичная программа Телаборатория стартовала здесь в сентябре 2017 года в форме двух еженедельных занятий, мастер-классов, вечеринок, квартирников.

Фото Кати Полоз

Телаборатория – это танцевально-театральная программа для ЛГБТК+ людей в России. Для меня этот проект не только танцевальный, но и социально-политический, терапевтический, культурный и активистский.

Идея программы возникла на фоне отсутствия пространств телесно-ориентированных практик для ЛГБТК+ сообществ в России, – возможно, за исключением квир-танго. То есть дискриминация происходит именно через тела. Большинство российских танцевальных институций не осознают свою цисгетеронормативность. Посещение таких студий для ЛГБТК может стать тревожным испытанием.

На занятиях Телаборатории нет ожиданий от тел в зависимости от их внешнего вида и самовыражения. Есть поддержка и пространство, чтобы выйти из этих ожиданий, и задать себе вопросы о своём теле и его паттернах. Создаётся возможность горизонтальности процесса, когда можно модифицировать практику здесь и сейчас в зависимости от желаний людей. В программу включаю практики цигуна, тайци, йоги, буто, физического театра, современного танца, Body Weather, фельдеркрайза, воуг и другие.

В пространстве Телаборатории одинаково важны общность коллектива и автономия участник_ц. На занятиях мы упражняемся в собственных границах, в отказе и согласии, в возможности выйти из любого упражнения. Тут не существует неправильного выполнения задания, любое упражнение открыто к интерпретации и адаптации.

Также мне хочется менять культуру танцевальных институций в России, принести свой опыт в аполитичные танцпространства. Я считаю, что политизировать такие пространства необходимо, иначе мы продолжаем поддерживать статус-кво и тем самым выбираем позицию угнетателя.

Для определения «квир» я процитирую вступление к книге «Флиртуя с Утопией» кубинского квир-культуролога Хосе Эстебана Муньоса. «Квирность ещё не тут. Квирность – это идеал. То есть мы ещё не квиры. Мы, возможно, никогда и не прикоснемся к квирности, но можем почувствовать её как тёплый отсвет горизонта, насыщенного потенциалом». Квирность для меня – это утопия, которую мы можем создавать коллективно, через собрания, вечеринки, наши союзы, и которая мгновенно рассыпается. Тем не менее, в её непрочности и есть её сила и долговечность.

В сентябре 2018 года Телаборатория начинает краудфандинговую кампанию по сбору средств на продолжение проекта в 2018-2019 году. Поддержать проект можно будет и из России финансово, а также репостами информации о кампании.

Подробности – на сайте проекта https://www.telaboratoria.org

Квир-перформанс как политический акционизм

Бывший журналист Борис Конаков пришёл в радужный активизм в 2016 году. Незадолго до этого он узнал о своем позитивном ВИЧ-статусе. Конаков выбрал перформанс как форму активизма. Он стал не только первым человеком на российской арт-сцене, чьей главной темой стала эпидемия ВИЧ, но и фактически одним из считанных на сегодня квир-художников, работающих с собственным телом.

В какой-то момент мне стало не интересно стоять с плакатом на одиночном пикете, при всей нужности этой практики. Я увидел ограниченность традиционной лозунгово-плакатной формы высказывания для своих целей – привлечь внимание к положению ВИЧ-положительных, ЛГБТИК+. Я ушёл в перформанс, замешанный на политическом акционизме. Лозунг требует, а перформанс может не требовать: возможно, мне просто хочется выразить, что я устал требовать качественной терапии.

Во всех работах я задействую своё тело. Первый полноценный перформанс, основанный на страданиях тела, – «Позор» на первомайской демонстрации 2017 года. Я закутал себя в белое полотнище, затруднил способность передвигаться, был связан верёвкой. Мое «позорное шествие» длилось столько, сколько шла толпа демонстрантов, но для меня это по ощущениям было в разы медленнее. В процессе я упал, а ещё на моей шее висел колокольчик, напоминая меты прокажённых: ведь первых жертв ВИЧ-мора газеты так и называли – «прокажённые».

Квир для меня – это не только про идентичности. Это то, что определяет разнообразие культуры. Квир – это общественная технология, очень интересная и яркая. Кажется, что откроешь эту дверь, и в тебя полетят молнии, звёзды, что-то из комиксов. В общем, это и определённая идеология, и окрошка из разноцветных карнавальных вещей, с которыми хочется жить.

Квир как свобода

Танцевальные практики сегодня – один из прогрессивных и постоянно изобретающих новое видов современного театра. Перформанс за 50 лет стал легитимным и популярным жанром современного визуального искусства. Соединение этих практик с трансгрессивным, освободительным импульсом квир-политики может привести и уже приводит к ошеломляющим результатам, в числе которых могут оказаться не только более точное осмысление идентичностей и индивидуальностей, но и уход от шаблонов репрессивной телесной и психологической нормы, освобождение тел и сознаний.

Автор статьи - Артём Лангенбург, журналист, культуролог

Перепечатка данного текста возможна только с разрешения оргкомитета кинофестиваля «Бок о Бок»