3 октября 2013

Ксьвье Долан в Венеции в зале Sala Grande

Куратор нашей фестивальной рубрики «ЛГБТ-кино»Таня Лабок побывала в Венеции и проанализировала фильмы восходящей гей-иконы мирового кинематографа Ксавье Долана.

Таня Лабок: В Венеции после пресс-показа фильма «Том на ферме» (“Tom à la ferme», 2013) выход из знаменитого зала Sala Grande был перекрыт репортерами, столпившимися в надежде первыми заполучить отзывы для итальянских СМИ. В какую-то долю секунды мне захотелось направиться к ним, поделиться волшебством, искусно отлитым в киноформу, канадца Ксавье Долана. Однако язык словесный априори обладает ощутимо меньшими возможностями, чем киноязык, так что в тот момент я не рискнула говорить о фильме, пообещав себе сделать это позднее.



Итак, это уже четвертая картина 24-летнего режиссера, ласкаемого критиками наперебой то в Каннах, то в Венеции, где Долану был присужден приз кинопрессы ФИПРЕССИ. При этом фильм «Том на ферме» - это первая лента, снятая Доланом не по собственному сценарию, а как адаптация пьесы канадского драматурга Мишеля Марка Бушара. Настраиваясь на нужную волну, я вычитывала русско- и англоязычную прессу о юном «киновундеркинде», но то, что было показано на экране - по виртуозности смешения жанровых границ, тонкости реминисценций и попросту накалу страстей - превзошло все ожидания. Но обо всем по порядку.


Мельвиль Пупо в роли Лоранса в фильме «И все же Лоранс»

Ксавье Долан, в творчестве которого критики находят отголоски то Франсуа Озона, то Педро Альмодовара, открыто признает свою гомосексуальную ориентацию. Не скрывает он и автобиографичность первых двух фильмов «Я убил свою маму»(«J'ai tué ma mère»,2009) и «Воображаемая любовь» («Les amours imaginaires», 2010), в которых впрочем сам и играет главного героя – юношу-гея. В первом из них мы застаем его в разгар романа с одноклассником, однако ближе к середине фильма ему предстоит болезненный камин-аут поневоле перед матерью, с которой и без того отношения существуют в максималистском диапазоне «любовь-ненависть».

В его втором фильме «Воображаемая любовь», истинно визуалистском, разыгрывается бертолуччиевский по коллизии («Мечтатели», «Thedreamers”, 2003), годаровский по стилистике и хипстерский по сути любовный треугольник, где гомосексуальный главный герой в лице Ксавье Долана состязается со своей лучшей подругой за любовь белокурого красавца. Победителей не будет: Долана увлекает сам психологический механизм, он настаивает на вымышленности образа любимого человека в период влюбленности.

Третий фильм «И все же Лоранс» (Laurence Anyways, 2012), самый остро-социальный до сих пор, обозначил конфликт с обществом в лице транссексуала, который решил пойти навстречу своей истинной природе. В этом фильме, завершающем «трилогию о невозможности любви», юный режиссер впервые остается за кадром: главную роль здесь играет замечательный французский актер Мельвиль Пупо. По иронии, этот гетеросексуальный актер уже снимался в главной роли у Франсуа Озона в фильме «Время прощания»(«Le Temps qui reste», 2005): в котором талантливый фотограф-гей, узнав о том, что он смертельно болен раком, пытается наладить отношения с близкими людьми.


«Мечтатели» Бернардо Бертолуччи



«Воображаемая любовь» Ксавье Долана

В «Томе на ферме» Долан вновь появляется на экране - на этот раз в роли молодого человека, приехавшего на похороны своего любовника, на ферму к его родным. Там он неожиданно для себя оказывается втянутым в странную игру, затеянную старшим братом своего умершего возлюбленного - мачо, с очевидной чрезмерностью демонстрирующего свою брутальность. Брат не хочет, чтобы мать узнала о сексуальной ориентации погибшего сына и заставляет Тома скрывать свои чувства и разыгрывать фарс. По ходу сюжета герой Долана обзаводится фингалом, бинтами на руках, следами от удушения, но игра, в которую он втянулся, не дает ему покинуть эту семью. Она и приводит к развитию у Тома невымышленного «стокгольмского синдрома». Между тем, автор задает очень важные вопросы, продолжая размышления о природе любви, начатые в «Воображаемой любви». На этот раз он приходит к осознанию любви как боли, душевной и физической. Идя дальше, он задается вопросом, что такое гомофобия, если не болезненное отрицание собственной гомосексуальности. И снова от любви до ненависти один шаг - схожий болезненный «крючок» отношений уже был продемонстрирован между сыном и матерью в «Я убил свою маму»: отрицание как своеобразный психоаналитический камин-аут. А еще гомосексуальность выступает в фильме как острая дилемма, возникающая среди членов одной семьи, что тоже роднит «Тома на ферме» с предыдущими работами (исключая, пожалуй, «Воображаемую любовь»).

Что нового мы видим в этом фильме? В «Томе на ферме» в качестве основной мишени преобладает исследование границ гомофобии у персонажа-антагониста, оборотных ее сторон и мимикрий. Отличия мы видим и в форме. Неочевидный, и тем сильнее впечатляющий, метод поиска ответов на этот основной и иные вопросы - выбор жанра психологического триллера, с истинно хичкоковским саспенсом, включая прямое цитирование. Итак, жанровая территория - истинно новое для режиссера в этом фильме, до того успевшего вольготно освоиться на территории только психологической драмы и экспериментального кино.


Ксавье Долан в главной роли фильма «Том на ферме»

Жанровые ожидания в данном случае и играют злую шутку со зрителем. Саспенс перемежается сценами временного сближения героя и его антагониста: чего стоит сцена, когда они танцуют танго в коровьем хлеву (под Gotanproject - сомневаться не приходится). Учитывая традиции кинематографа, в фильмах 2000-х это и танго героини Сальмы Хайек с женщиной как признание («Фрида»,«Frida Kahlo», 2002), и танго героев Джессики Билл и Колина Ферта как кульминация («Легкое поведение», «EasyVirtue”, 2008) - это есть откровение, не нуждающееся в словах. Общение героя с матерью своего погибшего возлюбленного при невозможности разговаривать с ней начистоту - теплые и трогательные сцены, иногда на грани комедийных.
Да, наблюдательный зритель увидит в фильмах Ксавье Долана отсылки не только к киномэтрам, но и к образам из собственных фильмов. Снимая истинно авторское кино, кроме адаптации сценария, режиссуры и главной роли, он сам разрабатывал костюмы для актеров и сам монтировал киноленту (в общей сложности в финальных титрах имя Долана прочитывается семь раз).Примечателен парик из белокурых кудряшек, которым он наградил своего персонажа: это и парик героя-транссексуала из «И все же Лоранс», и белокуро-кудрявый объект обожания из его «Воображаемой любви» - мотивы предыдущих фильмов в полной мере считываются здесь.

Одним словом, «Том на ферме» - сугубо штучное, тонко плетеное полотно, пробуждающее у зрителя азарт игры и сильное послевкусие.