23 мая 2014

Тоска по единству: в новом фильме «Что-то должно сломаться» Эстер Мартин Бергсмарк делится откровением о поиске утраченной полноты

Автор текста Сергей Гуленкин - писатель, критик, студент магистерской программы «Арт-критика и кураторские исследования» Факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

Известный провокативностью и смелостью в отстаивании гендерной и эстетической свободы, шведский режиссер Эстер Мартин Бергсмарк (Ester Martin Bergsmark) решительно дебютировал в большом кино. Предыдущую работу Бергсмарка «Транслитки» российский зритель мог видеть в 2012-ом году на петербургском кинофестивале «Послание к человеку». Тогда фильм был отмечен жюри дипломом «За смелое визуальное и режиссерское решение, переосмысливающее границы между художественным и документальным кинематографом», а Бергсмарк вместе с другом и соавтором Эли Левеном посетили Петербург. Пока новая картина «Что-то должно сломаться» с успехом проносится по европейским кинофестивалям, мы спешим поделиться с читателями сайта небольшой рецензией.

Фильм Бергсмарка «Что-то должно сломаться» (Nånting måste gå sönder, 2014), уже успевший получить «Золотого тигра» в Роттердаме, хотя и является  дебютом режиссера в игровом кино, тем не менее напрямую связан с его документальными работами. Тема интерсексуальности и транссексуальности является для молодого шведа личной историей, которую он уже попытался рассказать, переплетая реальность с художественным вымыслом в фильме «Транслитки» (не совсем удачный русский эквивалент для непереводимого шведского Pojktanten, 2012). Эли Левен - герой «Транслиток», писатель и спутник жизни Бергсмарка - стал соавтором и «Что-то должно сломаться»: сюжет фильма основан на его романе. Режиссер очень тепло отзывается о стиле письма своего друга и его способности превращать темные и грязные уголки реальности в нечто прекрасное. Такая алхимическая трансформация характерна и для фильма Бергсмарка: исключительная визуальная чувственность, смакование деталей и приемов съемки, затемнения и стильная зернистость, без сомнения, заворожат многих. Кроме того, Левен участвовал в составлении почти безупречной музыкальной дорожки к фильму.

В основе сюжета любовная история транссексуала Себастиана и Андреаса, который не считает себя геем. Переодевшись в девушку, Себастиан после дневной работы на складе отправляется в ночной дрейф между грязными неухоженными парками и маргинальными барами, который нередко заканчивается опасными сексуальными связями с незнакомцами. В один из таких вечеров и появляется Андреас, буквально спасающий Себастиана, столкнувшегося с агрессивной реакцией мужчины в публичном туалете. Романтическая история двух молодых «неформалов» разворачивается на фоне современного города Стокгольма, против благоустроенности, скуки и фальши которого и направлен их бунт. В зарубежных рецензиях встречается забавное определение этого добропорядочного среднего класса - шведское «общество Икеи» (Swedish Ikea society).

«Во тьме среди теней я свободен» - подобные не лишенные литературности фразы, раскрывающие на протяжении фильма внутренний мир Себастиана, составляют особую часть всего нарратива. Многие из них могли бы быть строчками из композиций группы Joy Division, название одной из песен которых (Somethingmustbreak) Бергсмарк взял для своего фильма. Из мрачной стихийной музыки Joy Division и драматических, глубоких текстов их вокалиста Иена Кертиса появляются на свет многие состояния, которые также свойственны Себастиану. Одиночество, страстное желание интимности, потеря контроля и эскапизм - ряд можно продолжить. Конфликт, который переживает герой, можно интерпретировать по-разному: это и противостояние с социумом, и внутренняя экзистенциальная драма. Последняя коренится в тоске по утраченной целостности, преодолеть которую и стремится Себастиан, выдумывая свою воображаемую сестру Элли и пытаясь слиться со своей новой идентичностью.

Романтические отношения Себастиана и Андреаса неизбежно наталкиваются на конфликт пола и гендера, который особенно остро переживает Андреас, отрицающий свою бисексуальность. Каждая ссора становится для Себастина импульсом к эскапизму, принимающему формы саморазрушения. Лиа, соседка Себастина по квартире, называет его мечтателем. Но дело здесь не в том, что у героя нет чувства реальности. Перевоплощение в девушку, постоянные попытки выйти за границу коренятся в отчуждении от обыденной действительности, в ощущении ее фрагментарности и призрачности. Стокгольм у Бергсмарка напоминает бодлеровский Париж в прочтении Вальтера Беньямина: это сон наяву, обманывающий восприятие. Если вспомнить философию Фридриха Ницше, то в сновидческой эстетике шведского режиссера можно увидеть череду аполлонических образов, в основе которых лежит изначальная музыкальная стихия. События, лица, места как будто возникают из звуков и ритмов и вновь растворяются в них. Чего стоит только композиция Tami Tamaki «I Never Loved This Hard This Fast Before» - квинтэссенция романтической влюбленности, гениально исполненная электронно обработанным голосом. Музыка непосредственно воплощает тоску по единству, которую для древних греков олицетворял Дионис. Это божество, символизирующее распад и новое воссоединение совмещало в себе мужское и женское начала - центральный для Бергсмарка и Левена мотив.

В «Что-то должно сломаться» Бергсмарку удалось добиться того отстранения и художественной убедительности, которых не хватало его предыдущим работам. Переплетение реальности и фантазии, сна и яви делает эту картину действительно многоуровневой и открытой для интерпретаций. Эта история о любви выходит за рамки ЛГБТК-тематики, притом что в картине много поводов для шокирования и провокации определенной категории зрителей. Посему реакция пуритански настроенной части российской публики вполне предсказуема (впечатление подогревает еще и то, что герои Бергсмарка выглядят даже симпатичнее и эффектнее, чем у Ксавье Долана). В некоторых из эпизодов бунтарский пыл Бергсмарка, пожалуй, приводит к неоднозначным эстетическим решениям: вспоминается сцена под Peggy Lee, картинно отсылающая к «Фейерверкам» Кеннета Энгера и «Пьете».

Концовка фильма и разрыв героев могут показаться несколько ускоренными, но в них есть импульс к освобождению. Тема, конечно же, не закрыта, и тем интереснее будет следить за тем, куда теперь свернет в своем творческом поиске Бергсмарк. В финальной сцене Себастиан наблюдает с холма предрассветный город. На холм поднимается женщина, выгуливающая собаку. «Всё то, на чем мы стоим, сделано из отходов. Мы стоим на куче мусора», - говорит она и вскоре уходит. По лицу Себастиана скользит его незабываемая улыбка - усмешка. Такой вот «восход Европы». 

Автор текста: Сергей Гуленкин