20 марта 2014

Маша Годованная: «История уже пишется. Она просто пока не напечатана»

Режиссер и куратор арт-проектов Маша Годованная представила «Бок о Бок» на Берлинском Международном кинофестивале в жюри «Тэдди». С ней побеседовал журналист Артем Лангенбург.

Вы участвовали в работе жюри «Тэдди» (Teddy Awards) на Международном Берлинском кинофестивале. Какие у Вас остались впечатления от конкурсной программы? И, в частности, что Вы можете сказать о балансе кинематографического языка и содержания в этих фильмах?

Конечно, впечатлений много – и положительных, и отрицательных. Но то, что осталось в конце фестиваля, это усталость. Всё-таки смотреть такое количество фильмов (около 30) за такое короткое время (6 дней) – тяжело физически. Смотреть каждый последующий фильм с незамутнённым взглядом, с неким подобием «tabula rasa» - удавалось, но вот под конец дня у меня лично сил совсем не оставалось. И я искренне завидовала моим коллегам по жюри, которые отправлялись на вечеринки и танцевали до утра. Поэтому работа в жюри – это действительно работа, сложная и ответственная, а не приятное времяпрепровождение «смотрения кино в тёмном кинозале», как многие думают. Ты должна досмотреть до конца фильм, нравится он тебе или нет. Ты должна его проанализировать и постараться не упустить какие-то детали. А это требует концентрации и непредвзятости. Так что пришлось работать с полной отдачей. И это был ценный опыт.

В конкурсной программе в этом году было очень мало фильмов для женщин, о женщинах и снятых женщинами (причём категорию «женщина» следует трактовать максимально широко). Это отметили все – и Виланд Шпек, директор «Панорамы», и члены жюри, и зрители. Причина отсутствия работ так и осталась мне не совсем понятной, а конкурсную программу «Тэдди» в этом году за это сильно критиковали.

Фильмы, которые вошли в программу, очень разные: и по содержанию, и по форме, и по отношения к процессу кинопроизводства. «Золотую середину» занимает фильм заслуженного мастера Айра Сакса «Любовь - странная штука» (Love Is Strange), США, 2014 - о пожилой гей-паре из Нью-Йорка, которая после 39 лет партнёрства решила заключить официальный брак, и о тех радикальных последствиях, к которым привело это решение. Прекрасно рассказанная история, снятая в стиле нью-йоркского индивуда. К другой стороне «спектра» можно отнести фильм Жалила Леспера «Ив Сен Лоран» - биография знаменитого модельера: безупречный с коммерческой точки зрения проект – масштабные съёмки, блистательная игра актёров Comedie Francaise (о чём нам сообщают в первых же титрах), шикарные костюмы и т.д. - но, на мой взгляд, всё это мало имеет отношения к киноискусству. А вот китайский фильм «Ночь» был снят всего за 50 долларов и, как отмечал режиссёр Джу Хао, смонтирован практически «на коленке», с использованием оборудования киношколы и с помощью друзей. Пространство фильма ограничивается узкой улицей, где в ночное время главный герой, исполняемый самим режиссёром, предоставляет сексуальные услуги мужской клиентуре. Но, несмотря на мои личные пристрастия к независимому, экспериментальному, радикальному кинематографу, фильм мне представился скучным и растянутым: 95 минут для такого кино всё-таки много, и очень сложно удержаться от ненужных повторов и размывания сюжетной линии.

И всё-таки мне радостно осознавать, что у нас в программе была настоящая киножемчужина - фильм Брюса Ля Брюса «Лунный Пьеро» («Pierrot Lunaire»), который получил приз нашего жюри. Это был всеобщий абсолютный фаворит! Фильм очень точно показывает метания человека, запертого в своём, но чуждом теле, и то, как общество и власть имущие воспринимают транссексуальность, настаивая на гетеронормативности. Брюс Ля Брюс представил идеальный баланс между сложно репрезентируемой темой и радикальной аудиовизуальной формой. На мой взгляд, так должно выглядеть настоящее кино. И настоящее квир-кино.

Гран-при за лучший игровой полный метр получил бразильский фильм «Сегодня я пойду домой один» (The Way He Looks). Как он Вам? И голосовали ли Вы тоже за него?

Мы достаточно быстро и без особых споров определили победителей в других номинациях: лучший документальный фильм - швейцарский «Круг» Штефана Хаупта, лучший короткометражный фильм - «Мондиал 2010» ливанского режиссера Роя Дида, а специальный приз жюри достался как раз «Лунному Пьеро». А вот по поводу номинации лучший полнометражный фильм разгорелись споры. На кону были два фильма - «Сегодня я пойду домой один» Даниэла Рибейру и «Любовь странная штука» Айры Сакса. Я выступала за второй фильм, т.к. тема старости и старения – не самая популярная тема для ЛГБТК-кинофильмов, а Айра Сакс раскрыл её очень тонко и психологически верно, при этом выбрав «вечно молодой» город Нью-Йорк как задник для разворачивающихся событий. Когда я смотрела в кинотеатре бразильский фильм «Сегодня я пойду домой один», мне он очень понравился. Ну, прямо очень! Выходя из кинотеатра, я была реально счастлива, что посмотрела такой прекрасный, жизнеутверждающий ЛГБТ-фильм, где все друг друга любят, где проблемы с гомофобией решаются легко, где бразильское общество – самое терпимое и понимающее, а родители принимают с радостью гомосексуальность своего слепого подростка-сына, и т. д.

В этот же вечер я посмотрела другую бразильскую картину «Кастанья» Дэйви Претто, а потом ещё одну - «Пляж - Будущее» (реж. Карима Айнуза), и мои впечатления от первого фильма сильно изменились. Безусловно, «Сегодня я пойду домой один» - очень хорошо сделанный фильм с безупречным сценарием, с прекрасной работой камеры, точно выстроенными мизансценами, мастерской игрой актёров-подростков, выверенным монтажом и прочее. Но именно это позитивное «совершенство» во всём, даже в реакции публики (которая приняла фильм опять-таки именно позитивно), на мой взгляд, создаёт абсолютно стерильную «фильму» - глянцевую картинку, сделанную как «crowd pleaser». Поэтому для меня история стареющего трансвестита, рассказанная с шероховатостями и в менее выхолощенном изображении в мокьюментари «Кастанья,» оказалась гораздо ближе и интереснее. Радужное представление о Бразилии после «Сегодня я пойду домой один» сменилось на более правдоподобную картинку страны с серьёзными политическим, экономическими и социальным проблемами, где общество настроено достаточно гомофобно по отношению к ЛГБТК-людям.

Это было моё мнение, правда, разделяемое несколькими членами нашего жюри. Мы обсуждали и спорили. И после очередного перекура, все-таки решили дать приз фильму «Сегодня я пойду домой один» режиссера Даниэла Рибейру. Именно за то, что это профессионально сделанный фильм с действительно жизнеутверждающим посылом, а для молодого режиссёра, дебютирующего с таким фильмом, приз «Тэдди» – важное признание.

Как Вам кажется, можно ли выделить какую-то существующую художественную / идеологическую тенденцию в репрезентации на экране ЛГБТК-людей? Присутствуют ли, на Ваш взгляд, в более или менее массовом кино на эти темы такие элементы, как стереотипизация, виктимизация и так далее? (что было характерно, например, для мейнстримного голливудского кинематографа 80-90-х и с чем боролись эстетические радикалы вроде Брюса Ля Брюса и других деятелей new queer cinema)

Я не считаю, что сейчас можно выделить одну тенденцию в репрезентации ЛГБТК-людей на экране. Напротив. Фильмы всё больше и больше обращаются к опытам людей, не принадлежащих к американскому/европейскому среднему белому классу, которые «отвечают» за формирование идеологии гомонормативности. Множественность опытов приводит к возникновению множественных репрезентаций. И я думаю, это правильно. Мне кажется, что перечисленные темы ЛГБТК-кинематографа 80-90-х немного уходят на задний план. Они всё ещё встречаются. Но все же появляются и новые темы, такие, как старость и проблемы старения ЛГБТК людей (как в «Любовь странна» или «Кастанья»), трансгендерность и транссексуальность (как в «Лунном Пьеро» или в картине «52 вторника» режиссера Софи Гайд), репрезентация других опытов гомосексуальностей (как в «Мондиал 2010» или «Ночном полёте» Ли Сонг Хии-Ил), нищета и радикальный протест (как в «Ночи» или фильме «Пёс» режиссеров Аллисон Берг и Франка Кераудрена.

На Ваш взгляд, необходимы ли сегодня на условном Западе, где ЛГБТК отвоевали некоторое количество либеральных свобод, отдельное присутствие ЛГБТК-культуры и кино, в частности, как на Берлинале?

Безусловно, ЛГБТК-культура была, есть и будет, но я не думаю, что её стоит позиционировать радикально отдельно от всей остальной культуры. Всё-таки исторически они находятся на одной горизонтали. Виланд Шпек, директор «Панорамы» и основатель награды «Тэдди», сказал, что для него принципиально важным остается тот факт, что «Тэдди», как независимая структура (в администрировании, в отборе, в организации и т.д.) является частью такого большого и важного кинофестиваля, как Берлинале. Таким образом, ЛГБТК-фильмы, представленные на фестивале, не только «пишут» историю сообщества и создают визуальные документы его существования, но и «вписываются» одновременно в общую Историю Кино и современной визуальной культуры.

Переходя к нашим реалиям. С точки зрения куратора, почему, на Ваш взгляд, на российской арт-сцене - тут я имею в виду, конечно, в том числе и некоммерческое кино - практически нет художественного представительства ЛГБТК, «квир-арта», неважно какого - политизированного и концептуализированного или поэтического и трагического? Создается ощущение, что художественная рефлексия на эту тему остается отчасти табу даже для вполне себе «западнических» фигурантов арт-сообщества, при том, что феминистское, например, искусство мало-помалу заявляет о себе в выставочном и дискурсивном пространствах здесь. И стоит ли ждать появления таких художников в ближайшее время?

Да, этот вопрос меня очень живо интересует и волнует. У меня нет точного ответа. Могут быть только предположения. И самое первое – финансовая причина, особенно для полнометражного фильма. У нас принято снимать кино с бюджетами. А кто даст деньги на такое кино при нашем репрессивном законодательстве? И если даже кто-то и предоставит финансирование - как, например, было с фильмом «Зимний путь» Любови Львовой и Сергея Тарамаева, - то, сколько времени занимает получить прокатное удостоверение, договориться с кинотеатрами и убедить людей пойти смотреть это кино? И смогут ли вернуть деньги, потраченные на производство? Про прибыль говорить не приходится, а про телевизионный показ я вообще молчу, туда путь закрыт. Поэтому для большого кино отсутствие финансовой поддержки является серьёзным «сдерживающим» фактором.

Но не стоит так мрачно рисовать себе будущее. Я думаю, что фильмы и другие арт-проекты начнут появляться на российских экранах, в музеях, галереях, арт-пространствах. Медленно, но начнут. Нужно ещё найти правильный язык для репрезентации нашего российского ЛГБТК - сообщества, нашего опыта. Причем не только политизированного или активистского, но и обычного, повседневного, рутинного. История уже пишется. Она просто пока не напечатана.

Не далее как полгода назад Вы курировали отличную выставку студентов Школы Родченко «Видео удалено за нарушение правил в отношении наготы или содержания сексуального характера». Тогда, то есть совсем недавно, еще было ощущение, что существуют разные варианты ближайшего будущего. Сегодня ситуация усиления цензуры, политики запретов и страха, вообще закручивания гаек с каждым днем становится все мрачнее. Каким, по-вашему, остаются жизненный и политический выбор для многих из сообщества? Эмиграция? Воссоздание диссидентских стратегий? Уход в «частную жизнь»? Активная борьба?

Все перечисленные вами стратегии – очень хорошие и действенные из тех, которые каждый выбирает сама/сам, исходя из личной ситуации. Кто-то выходит на площади и готов к столкновениям с гомофобами. Кто-то каждодневно, шаг за шагом преодолевает свой внутренний страх и делает камин-аут – важный символический жест. Кто-то «подрывает» систему изнутри, создавая кино или искусство, организуя выставки и фестивали. Кто-то воспитывает своих детей открытыми и принимающими различия. Мишель Фуко говорил о стратегии «заботы о себе», Джудит Батлер – о стратегии субверсии, художники и режиссёры – о критической рефлексии и сублимации. У каждого есть свой путь. Но никак нельзя останавливаться в этой борьбе – как внутренней, так и внешней. И сразу же быть настороже, когда кто-то говорит вам о «естественном порядке вещей», или о «здравом смысле» или, о «природном происхождении чего-то» (человека в частности). Особенно, когда это исходит из уст российского властного дискурса.  

Автор статьи Артём Лангенбург