22 июля 2013

В «Горячей теме» этого месяца обсуждается феминизм и то, что он может дать современному ЛГБТ-движению в России. Ольгерта Харитонова, автор текста этого месяца, бессменный редактор журнала «Остров» и основательница московской Школы феминизма, размышляя о второй волне феминизма, радикальном его крыле, а также квир-теории, утверждает, что именно радикальный феминизм может быть тем ценностным ориентиром, тем фундаментом, на котором может быть построено здание современного российского ЛГБТ-движения.

Ни для кого не секрет, что исторически у феминизма и движения за права ЛГБТ были непростые отношения. Можно вспомнить и некоторых суфражисток, которые высказывались не слишком лестно о женщинах, любящих женщин, и скандал в Национальной Организации Женщин (США), которую возглавляла Бетти Фридан, когда Глорияй Стайнем объявила лесбиянок «лавандовой угрозой» и обвинила в том, что из-за них феминизм не пользуется широкой поддержкой, и высказывания некоторых современных российских феминисток, которые говорят, что ЛГБТ никто не дискриминирует и вообще «это всё противоестественно».

С другой стороны, вспоминаются все те же 70-е годы ХХ века, когда часть особенно радикальных феминисток выступила с лозунгом «Феминизм – теория, лесбийство – практика» и заявила о радикальном отделении от мужчин и мужского общества.

Какими путями развиваться современному российскому ЛГБТ-движению? Чему оно может научиться у феминизма? А главное, какие методы использовать для своей борьбы – вот те вопросы, над которыми мы предлагаем поразмышлять нашим читателям в этом месяце. Мы будем рады, если вы захотите высказаться по всем этим вопросам и продолжить данную дискуссию.

Пишите нам на [email protected]  Куратор рубрики Валерий Созаев
 

Ольгерта Харитонова

Феминизм – это... ну, уж никак не стройная система взглядов... и не концепция... и не массовое, завоевывающее мир освободительное движение. Феминизм – это как морской воздух. Побудьте у моря, подышите его соленым ветром, а потом выходите на автомагистраль, ведущую в мегаполис, и почувствуйте, как удушающе действует патриархат на тех, кто вдохнул воздух феминизма. Но, пожалуй, лучше всего феминизм можно раскрыть через измененный взгляд. Не знаю, как где, а в Челябинске везде висят разноцветно-пятнистые картинки, вглядевшись в которые и чуть изменив при этом угол и глубину вѝдения, можно войти в трехмерный мир. Плоская картинка становится окном в другое измерение. Так и феминизм – это слегка измененный взгляд на мир, знакомый с детства, когда всё вокруг преобразуется и открываются измерения, ранее не замечаемые, когда можно увидеть еще одну половину мира, на которую чаще всего не обращают внимания или прикрывают ее масками, стереотипами, идеальными стандартами, коим никто не соответствует. Эту другую половину маскируют, заставляют играть чужие роли, не дают права голоса, вокруг нее перманентный маскарад, прятки и карнавалы – и всё только для того, чтобы ее потаенная сила не вырвалась и не смела с лица земли комфортабельную тюрьму, выстроенную патриархатом. Эта другая половина – женщины. И для феминисток именно женская часть мира становится интересной, значимой и несущей в себе потенциал развития мира, который не использован до сих пор и который может вывести всё человечество в другое измерение, изменить парадигму, основу существования.

Феминистский взгляд можно заметить у разных мыслителей, писателей, мужчин и женщин на протяжении всей истории развития человечества. Но чаще всего он встречается у современных женщин, которые говорят: «Я не феминистка, но...» – и затем излагают как раз феминистский взгляд на ту проблему, которая их в данный момент занимает. Можно не ощущать и не называть себя феминисткой, но будучи женщиной XXI века уже трудно не видеть однобокость современного мира, его несправедливость по отношению к еще одной своей половине, интересы которой не учитываются, успехи замалчиваются, ценности высмеиваются.

Немногие историки говорят о том, что до патриархата человечество жило при другом строе, основанном на иных ценностях. А потом в Европу пришли кочевые племена и принесли с собой культ силы-насилия, властную иерархию и пренебрежение к матерям. Это было началом патриархата.

Теоретики «второй волны» феминизма разработали концепцию патриархата в рамках своих исследований в 60-е годы ХХ в., когда общественное движение за свободу и самореализацию женщин поднялось во второй раз в истории развития человечества. Если «первая волна» длилась с 40-х годов ХIХ в. (некоторые говорят о конце XVIII в. – Великой французской революции, когда женщины тоже поднимались на баррикады с требованием прав) до начала ХХ в. и принесла женщинам избирательное право, то «вторая волна» как движение была непродолжительной (в начале 80-х она разошлась по теоретическим рассуждениям) и принесла за собой разброд и сомнения. Начавшаяся с политических демонстраций и участия в левых движениях, в студенческой «сексуальной революции» 1968 года, в движении за гражданские права чернокожих в США, «вторая волна» феминизма постепенно перешла в фазу самостоятельного развития, создавая независимые женские структуры: группы роста самосознания, курсы женских и феминистских исследований в университетах, кризисные центры для женщин, национальные ассоциации женщин, международные сети и коалиции.

В это время женское освободительное движение ставит перед собой целый ряд конкретных целей, под которые организуются специальные события, протесты, митинги и демонстрации. Как и всё поколение шестидесятников, феминистки «второй волны» выходят на улицу, нередко подвергаясь арестам за несанкционированные акции. На волне общей радикализации политического климата на Западе в 60-х годах ХХ века помимо либерального и марксистского направлений в феминизме стало разрабатываться радикальное. Основными целями женского движения 60-х были: борьба с дискриминацией на работе, право на аборт и шире – на свое тело, развенчание мифов о женщине, разоблачение сексистских стереотипов, осознание, что «Личное есть политическое», и отвоевывание женской личности у всех тех образов, которые ей навязывались (кукла, святая, мать, проститутка, стерва, самка, домохозяйка и т.п.).
Женщины подвергались дискриминации во всех сферах общественной жизни, а также и, прежде всего, в сфере частной жизни: материнства, супружества, сексуальности. Освободить от мужской власти надо было в первую очередь женское самосознание, психологически искоренив в себе все навязанные обществом стереотипы относительно места женщины в этом мире и мужского превосходства. И затем нести освобождение в социальные практики, связанные с сексуальностью, так как контроль над женской сексуальностью является самым важным способом контроля и механизмом манипуляции.

Поэтому в фокус исследований радикальных феминисток попали такие социальные институты и практики, как брак, материнство, аборты, контрацептивные практики, насилие в отношении женщин, гетеросексуальность как единственно возможное проявление сексуальности и т.п.
Поколение 60-х настроено было радикально, и их феминизм тоже стал самым радикальным из феминизмов. Радикализм его заключался не столько в методах действия (уличных акциях, арт-проектах, революционных выступлениях), сколько в смелости теоретических построений. Они покусились на основу строя, причем не капиталистического, как марксистские феминистки, а шире – на патриархат в целом, включающий в себя и последнюю стадию своего развития – капитализм. Если либеральные феминистки хотели изменить отношение к женщине и ее социальную роль в рамках существующего строя, то радикальные феминистки ратовали за смену парадигмы, за переход общества на другие основы существования и развития.


Кейт Миллет

Теоретиками радикального феминизма были Кейт Миллет, Суламифь Файерстоун, Андреа Дворкин, Жермен Грир, Ева Файджес и другие. В различных сферах гуманитарных наук возникли исследования, базирующиеся на критике культуры патриархата. Наибольшее значение для концепции патриархата имела вторая часть книги Кейт Миллет «Политика пола» (1970), так как именно там было введено в феминистскую мысль ключевое понятие – «патриархат». Миллет придала этому термину новый смысл. Она рассматривает патриархат как систему мужского доминирования над женщинами, при которой мужчины занимают ведущее социальное положение и держат женщин в угнетении. С ее подачи радикальные феминистки стали определять патриархат как «систему власти, при которой именно мужчине принадлежит верховная власть, экономические привилегии и ресурсы».

Но не надо думать, что патриархат – это только лишь власть мужчин, а матриархат, если он будет, то станет властью женщин. Греческое слово архэ́ (ἀρχή) означает начало, принцип, первооснова, источник. Следовательно, патриархат – это такой строй, в основе которого лежит культ отца (патера), его установок, его ценностей. И этот культ включает в себя такие ценности как воля, власть, логос, рацио, сила, иерархия, обладание, завоевание, покорение, вертикаль (власти) и прочее. А при матриархате в основе общества будут лежать женские ценности (гинакси), в которые власть вообще не входит. Поэтому говорить о том, что феминизм стремится к матриархату как власти женщин, в корне не верно. Феминизм никогда не культивировал власть, силу и уж тем более насилие.

Патриархат же во всех обществах опирается на сексуальное насилие. Радикальные феминистки рассматривают государство как инструмент контроля прежде всего за женской сексуальностью, а мужчин – как социальную группу, принуждающую женскую сексуальность к постоянному обслуживанию своих желаний и потребностей. При таком положении дел сексуальные отношения с участием мужчин – всего лишь выражение мужской власти. Любовь также может быть только использованием доверия, частью патриархатной идеологии. Таким образом, в сексуальной политике, в политике пола, отражается социальная власть мужчин и осуществляется в соответствии с правилами патриархата способ контроля над женской личностью. Такое понимание политики легло в основу классического лозунга радикального феминизма – «Личное есть политическое». В нем утверждается неразрывная связь социальной политики с приватной сферой. Выступая за недопустимость вторжения в частную жизнь никаких контролирующих субъектов, феминистки пошли дальше и стали писать на своих телах: «Мое тело – не ваше дело!». Они клеймили законы об абортах, ограничении использования контрацептивов, стерилизации, указы против однополых, особенно – лесбийских семей – как «антиженские».
Радикальные феминистки считают, что патриархат – не Богом данный строй и не естественное состояние человечества, а следовательно, он не вечен. Патриархат – это определенный этап в развитии общества, у него было начало, и значит, его конец неизбежен. Тогда же исчезнет неравенство полов. Если женщины полностью возьмут в свои руки все средства воспроизводства человека, все репродуктивные права и, главное, воспитание (пока что мужчины согласны «помогать» женщинам в воспитании, лишь воспроизводя в сыновьях себе подобных – тех, кто в будущем опять станет угнетать женщин), то они смогут изменить это патриархатное общество.

Радикальный феминизм относится к феминизму различий. Если феминизм равенства считает, что все люди вне зависимости от пола или гендера должны иметь равные права, находиться в равном социальном положении и обладать равными возможностями, то феминизм различий полагает, что у мужчин и женщин имеется разный исторический опыт, что они выработали разные экзистенциальные ценности и смыслы, а посему стремление к равенству перечеркнет уникальный женский опыт, оставит без внимания, выработанные именно женщинами, ценности и всех подравняет под человеко-мужчину.
Бесспорно, общество, развивающееся на основе мужских ценностей (андракси), достигло определенных и немалых высот, как технических, так и социальных. Но оно же ввергло человечество в пучину отчуждения: человека от человека, человека от продукта его труда, человека от социальных конструктов, от культуры. Современное общество – это как Франкенштейн, Голем, созданный духом человеческим и восставший против своего создателя, это общество отчуждения, двигающееся к своему концу. Войны, бесправие, насилие, ненависть и всевозможные фобии – вот, что является «скрепами» современного общества. Радикальные феминистки не хотят уравнивать женщин с мужчинами во всеобщем бесправии, не стремятся к захвату власти женщинами, не возводят в культ насилие и не перенаправляют его от женщин к мужчинам.

Радикальные феминистки стремятся обратить внимание общества на уникальный женский опыт, на выработанные и развитые женщинами внутри своего мира ценности (гинакси), в корне отличающиеся от мужских (андракси). Они развивают свои взгляды в теоретических концепциях и на women’s studies. Именно радикальный феминизм, более чем другие направления феминизма, внес вклад в современную культуру, породив феминистское искусство и феминистскую философию, «заставил женщин гордиться своим полом» (Дж. Грант). Показав, как женское тело и сексуальность подавляются и используются при патриархате, радикальный феминизм вынес на общественное обсуждение ранее запретные темы – сексуальных домогательств, домашнего насилия, женского сексуального удовольствия, сексуальных предпочтений.



Одна из ведущих мировых квир-исследователей Джудит Батлер

*****
ЛГБТ-исследования во многом базируются на наработках квир-теории. И это логично. Она привлекательна для ЛГБТ своим отрицанием гетеронормативности. Квир-теория утверждает, «нет ни эллина, ни иудея», ни мужчины, ни женщины, ни буржуа, ни пролетария. Всё переходит во всё. Это продолжение карнавала, предложенного женщинам в патриархате. По квир-теории и пол, и гендер, и сексуальные предпочтения диктуются, задаются социумом. Индивид волен или принять навязанную ему роль, или выбрать по своему усмотрению любую из предложенных, или отринуть всё и идти своим путем. Всё возможно. Мужчина любит женщину, женщина любит женщину, мужчина любит женщину и мужчину, мужчина в теле женщины любит женщину, женщина в теле мужчины любит женщину, или же никто никого не любит, асексуальность, аутоэротика, отношения между поколениями – всё имеет право на свои перформативные практики, если они не нарушают границы чужой свободы. Любой человек имеет право на любую сексуальность (отношения между полами), которая не определяется гендерным объектным выбором, не связана с гениталиями и телесностью. В квир-теории как бы нет обобщающих категорий, задающих типы, например гомосексуальность или гетеросексуальность. Как можно назвать человека, если у него тело женщины, ощущает он себя мужчиной, любит мужчину, который испытывает сексуальное влечение лишь к лесбиянкам? К какой категории можно отнести беременного мужчину? Квир-теория взрывает устоявшиеся нормы и говорит о бесконечности дифференциаций. В пределе – сколько субъектов, столько субъективностей и сексуальностей, потому что не только полов не-два, но и отношений между этими не-двумя бесконечное множество. Таким образом, квир-теория двигается по пути еще большей атомизации общества, с одной стороны, и размывания граней между атомами-индивидами, с другой стороны.

Возводя множественность в норму, квир-теория легализует и существование ЛГБТ... при этом упраздняя само выделение ЛГБТ в какое-то особое сообщество. Раз нет никакой типологии, то нет ни лесбийских отношений, ни геев, ни би, ни транс (мужчин с женщинами тоже нет, поэтому и переходы делать невозможно). Все мы – квир в конечном итоге. Деконструируя таким образом все категории нормативности и легализуя всевозможное разнообразие, квир-теория рисует как бы процесс энтропии, возрастание равномерности, уход от упорядоченности категориями, от направленности развития. Квир-теория фиксирует желанную анормативность, уход от диктата социума к свободе индивида. Но при этом квир-теория в пределе получает стагнацию системы, которой некуда развиваться. В ней нет полюсов напряжения: всё есть всё, ничто есть всё и всё во всем.

На мой взгляд, вектор развития социуму может задать только феминизм, не квир-теория. Именно радикальный феминизм рисует ценностные перспективы. Квир-теория разрушает общепринятые нормы, построенные на долженствовании. Радикальный феминизм не задает новые нормы, он проявляет те женские ценности, которые вырабатываются женским опытом и основываются не на долге (иерархичные субъектно-объектные отношения), а на сопричастности, взаимности, любви (горизонтальные отношения глаза-в-глаза, субъектно-субъектные отношения). И в мире этих ценностей также возможны будут различные сексуальности, потому что множественность – это одна из женских ценностей (гинакси). Только в мире, построенном на основе гинакси, назовем его матриархатом, будет равноценное существование инаковых, всех иных, реабилитированных квир-теорией. Если квир-теория – это деструкция, то радикальный феминизм предлагает созидание, не аналитику, а синтез – построение нового мира на новых, радикально иных основаниях. Квир-теория – это отрицание прежнего мира патриархата, радикальный феминизм – путь к новому, вектор развития, задание новых целей и смыслов.
ЛГБТ-движение в России претерпевает ужесточение законодательства в отношении инакомыслящих. Поэтому борьба за самоопределение, против навязываемых норм, против преследований за свободу слова и самовыражения приобретает такое высокое значение в жизни ЛГБТ-сообщества. И квир-теория, раскрывающая истоки нормативности гендера, пола и сексуальности, безусловно, важна. Но, как мне кажется, важно также иметь перспективу борьбы. Видеть не только «против чего мы выступаем», но и «за что мы боремся», не только «свобода от», но и «свобода для». Только при смене парадигмы, только в обществе, построенном на женских ценностях (гинакси), возможно равноценное существование всех без навязанных норм.

ЛГБТ-движение имеет смысл, когда оно в конечном итоге для себя добивается не прав, принятых в патриархатном обществе для гетеросексуального большинства. А когда оно выводит за рамки патриархата. Потому что только вне этих рамок личность может полноценно развиваться, многообразие поощряется и любое его проявление равноценно. В патриархате же с его иерархичной структурой дискриминация какой-либо части общества будет происходить всегда. Движение к свободе одной какой-либо части невозможно, оно будет означать несвободу для других. Следовательно, есть смысл начинать борьбу против гетеронормативного порядка только в том случае, если иметь в виду перспективу многообразного равноценного общества, то есть матриархат.